Мужчина и женщина

Абхазия: 20 лет войне

14 августа 1992 года в Абхазии началась война. Это событие стало одним из тех, которые принципиально изменили на Кавказе абсолютно все - расклад сил в региональной политике, реалии в экономике, но главное, жизни людей. Сотни тысяч беженцев, разрушенные дома, села и целые города, но итогом начавшейся двадцать лет назад войны, стало новое государство, которое и сейчас не может преодолеть последствия катастрофы двадцатилетней давности.

С тех событий в августе 1992 года прошла с одной стороны, целая вечность, с другой, совсем мало времени. Целая вечность, потому что молодых людей, родившихся в войну, сегодня на улицах все чаще можно увидеть с уже их малышами. Выросло целое поколение, которое от старших отличается многим, но в первую очередь тем, что эти люди родились и выросли в независимой Абхазии, и у них в отличие от старших, нет рефлексии на темы прошлого, они просто живут и знают, что живут в своей стране.

С другой стороны, достаточно недалеко отъехать от столицы Абхазии, чтобы увидеть массу следов давно прошедшей войны. Население страны сократилось наполовину, и когда-то цветущие села с садами и чайными плантациями так и остались зарастающими колючкой руинами. Когда оказываешься в этих местах, кажется, что война должна быть где-то рядом.

Абхазии от начала 90-х досталось по полной. Если где-то рушилась экономика, закрывались заводы и фабрики, то здесь все это произошло вместе с войной. В итоге страна вышла из войны победителем, но заплатившим огромную цену за свою свободу.

В этнически абхазской среде, летом 1992 года отлично осознавали возможность начала войны, и как могли, готовились к ней, образно выражаясь, начищая отцовские ружья. Политически активна и готова, если не к войне, то к столкновениям, была и грузинская община. А вот все остальные, плохо представляли себе сложность происходящих процессов, и продолжали строить далеко идущие планы на жизнь. Даже когда началась война, многие тысячи людей предпочитали называть это «заварушкой», надеясь, что все очень быстро закончится.

Не составлявшая и двадцати процентов населения республики, абхазская община, поставила в 1992 году на кон свою судьбу. Владислав Ардзинба, ставший к этому времени национальным лидером, взял максимально высокую планку - попробовать добиться победы в войне. Хотя, учитывая тогдашнюю расстановку сил, казалось намного более логичным добиваться чего-то наподобие «особого статуса», чтобы не сдать хотя бы те позиции, которые были. Ардзинба действительно, талантливый политик и даже полководец, но если бы он проиграл ту войну, то его ждала бы совсем другая слава среди соотечественников. Если бы чаша весов склонилась в пользу Грузии, то на сегодняшний день, абхазский этнос представлял из себя количественно несколько фольклорных ансамблей в предгорных деревнях, в которые возили бы иностранных туристов, чтобы показать реликтовый народ.

Это цинично звучит, но теперь, по происшествии двадцати лет после начала войны, можно сказать, что война была выгодна сторонникам независимости Абхазии. Потому что иначе, представить себе абхазский государственный проект, в котором сорок процентов населения составляют грузины, невозможно. Грузинская национальная идея к 90-м годам полностью оформилась и разумеется, включала в себя Абхазию. По большому счету, столкновение между двумя идеологиями было неизбежно и его трудно представить себе локализованным на политическом поле. Насколько трудно было бы себе представить грузина, который скажет: «Абхазия - моя страна», настолько трудно было бы найти и абхаза, который бы считал, что его страна Грузия.

Однако за свое государство была заплачена огромная цена. Это жизни тех, кто остался на поле боя, это целое поколение людей, жизнь которых была разделена на «до» и «после». Это десятки тысяч женщин, оставивших молодость и красоту на закрытой для мужчин границе, через которую они перетаскивали фрукты и овощи, чтобы прокормить свои семьи. Внешнее намного более благополучная Абхазия наших дней, продолжает оплачивать этот «кредит». В жизнь пришли тысячи людей без образования, культуры и ценностей, выросшие на обочине цивилизации,а человеческого капитала физически не хватает для того, чтобы освоить имеющееся пространство.

Но самое главное, война, и последовавшие за ней блокада, годы жесткого конфликта и периодических столкновений с Грузией, были для Абхазии своего рода тоннелем, в который страна вошла, едва канул в лету Советский Союз, а вышла уже в наши дни, когда мир стал совсем другим. И сегодня, все то, что держит Абхазию на плаву, ее экономика, образование, медицина, управление и организация жизнедеятельности вообще, предельно устарели, не способны функционировать и просто тянут страну назад, туда, куда нельзя вернуться. Годы жизни в чрезвычайных условиях законсервировали многие из тех процессов, какие произошли у соседей. Сегодня в этом можно даже найти плюсы, но минусов намного больше. Элита, сформировавшаяся в 80-х по инерции тянет страну туда, где ей было хорошо. В итоге Абхазия демонстрирует миру уникальную модель, когда страной управляют те же люди, что управляли ей в начале 90-х, как раз тогда, когда началась война. За истекшие двадцать лет, мир изменился до неузнаваемости, появился Интернет, нано-технологии и сотовая связь. Но в Абхазии не появилось нового поколения управленцев, живущих в нашем с вами веке.

Все это болезни роста, которые в условиях маленькой страны вполне решаемы, была бы воля. Но если у страны не будет этапа опережающего развития, многие из тех ценностей, за которые боролись люди на войне, начавшейся 20 лет назад, будут девальвированы.

Антон Кривенюк