- Тамрико, Вы часто вспоминаете свое детство?
- Замечательное детство, как оказалось, безоблачное. Уже с пяти лет в мою жизнь ворвалась музыка. Но этим детство не закончилось, я всё равно шалила, оставалась таким же ребёнком, как и все остальные, я продолжала бегать, прыгать, но всё это происходило после занятия музыкой. Нереально, чтобы в детстве ребенок не занимался музыкой, иначе ничего не получится.
И если хочешь стать музыкантом, занятия надо начинать с пяти лет, с шести уже поздно.
Конечно, я благодарна своей маме (Б.Иваницкая), она никогда за мной не бегала с палкой в руках. Я сама тогда понимала, что каждый день занимаясь музыкой, я не что-то кому-то должна, просто сама без этого не могу.
- Как брат относился к тому, что его сестра столько времени тратит на занятия музыкой? Вместе с вами не плясал, не подыгрывал?
- Он был серьезным, как все грузинские мальчики. Мы вместе, естественно, дурака валяли, но в музыку его так серьёзно не направляли. Понимали, что и одного музыканта на семью хватит. Хотя сейчас я думаю - почему мой сын не стал музыкантом? - это так было бы замечательно. Но Сандро в один прекрасный день говорит: «Не хочу быть музыкантом, я выберу какую-нибудь другую профессию». И тогда я поняла ценность музыкальных, режиссерских династий, потому что я столько в своей жизни старалась, думала и надеялась, что будущее поколение тоже будет заниматься музыкой, ведь по проторенной дорожке всегда легче идти.
- А где вы в детстве проводили лето?
- В Сурами и в Сухуми. Дедушка работал главным врачом на железной дороге Абхазии, и мы каждый год по 3-4 месяца находились на море. Мое детство и отрочество родом оттуда.
- Наверняка в детстве вам готовили вкусную еду? Что вы предпочитали и готовите ли вы сами?
- Моя еда (смеется) - грузинские салаты, пхали, овощные композиции с грецкими орехами (баже, сациви).
- Но однажды Вы уехали из Грузии. Тяжело было прощаться с родиной?
- Это было 18 лет тому назад. Тогда всё казалось временным, и возраст был таким, что всё опять-таки казалось временным, и никто не собирался всё начинать с нуля, хотя я понимала, что тогда всё вокруг рушилось: кровопролитные бои, везде шли локальные и нелокальные войны, была очень сложная ситуация, миллионы людей пострадали в это время, каждый по-своему.
- И куда вы уехали тогда?
-В Париж, там мы записывали музыку к документальным фильмам. Моё счастье в том, что я всегда в пути.
- Наверняка в Грузии у вас остались друзья, с которым вас связывают тёплые отношения.
- Это мои подруги из "Мзиури", подруги из консерватории, Тамрико Лорткипанидзе, Манана, которая живет в Вашингтоне, Нуцка, Нанико, Кетино, Лела Кутаисская, Лали Тбилисская, еще одна Кетино, конечно, наш педагог Гурам Джаиани, которого я и по сей день стесняюсь (смеется).
Со всеми своими друзьями я разговариваю по телефону, мне важно услышать их голос, поговорить по-грузински, а кто не говорит по-грузински - мне важно услышать акцент, которые люди не утратили, потому что давно все живут в разных странах, но, тем не менее, есть эта фонетика, музыка, которая присуща только тбилиссцам. Я ловлю именно эти моменты, я не признаю интернет-общения и фраз, вроде «rogora xar, kargat, gmadlobt», что означает «привет, как дела, спасибо».
- Знакомы ли вы с нынешним поколением грузинской эстрады?
- Да, потому что периодически смотрю телевизор. Я не принадлежу к людям, которые говорят, что до них ничего не было, и после них ничего нет. Меня очень интересуют все движения, и это развивается каким-то естественным путем, это и новые интонации. Самое главное в грузинской эстраде, и в любой эстраде, но тем более в грузинской, не потерять мелодичность, красоту голоса, не потерять неповторимую, абсолютно потрясающую интонацию, которой генетически обладают грузинские певцы.
- Хотели бы вы еще раз оказаться на одной сцене с такими выдающимися исполнителями как Нани Брегвадзе, Вахтанг Кикабидзе..?
- Если будут предложения, всегда с удовольствием. А может, я сама напишу и предложу и Нане, и Бубе, и другим моим друзьям, и мы обязательно что-нибудь новое придумаем.
- Когда вам позвонил Симон Осиашвили и напел по телефону песню «Мамины глаза», Вы заплакали. Какие чувства владели Вами в тот момент?
- Да, Симон позвонил и напел... Я почувствовала, что эта песня для всех мам, и если не споём сейчас, то этого не произойдёт никогда. А Женя Кобылянский написал потрясающую мелодию, песня получилась на все времена и для всех народов.
- Ваш сын когда-нибудь видел ваши слёзы?
- Да, когда был маленьким. Я тогда испугалась, забыла, что я мама. Мать всегда защитит, мать охраняет, и мать ты не должен видеть немощной. Обычно, своих мам мы всегда представляем молодыми, энергичными. Вся семья смотрит на маму, потому что мать - основной предводитель.
- Ваши отношения с сыном очень похожи на ваши отношения с мамой, не так ли?
- Да они похожи, несмотря на то, что Сандро - молодой человек. Я считаю, что как мы относимся к родителям, так и наши дети относятся к нам. Это закон жизни, очень верный и мудрый.
Даже во время интервью, Тамара была настолько погружена в музыку, что постоянно напевала мелодию, на фоне которой иногда могла что-нибудь сказать по-грузински.
Прощание, как и приветствие, тоже звучало на грузинском, и само по себе возникло ощущение, что своим драматическим сопрано и неповторимо пронзительными и душевными интонациями, Тамрико способна оживить все краски мира, в котором от тбилисско-сухумского детства до парижско-московского бытия и лежит ее жизненный путь.
