Августовские события перечеркнули многолетние дружеские отношения Грузии и России. Если не навсегда, то уж точно - на ближайшее обозримое будущее. Почему в августе 2008 не удалось решить спор мирным путем? В силу каких причин мирному диалогу предпочли военную операцию? Как изменился расклад политических сил после шестидневной войны? И возможна ли нормализация грузино-российских отношений? Об этом мы попросили рассказать генерального директора Центра политических технологий Игоря Бунина.
- Пятидневная война в Грузии уже вписана в историю. На Ваш взгляд, можно ли было избежать августовских событий?
- Войны избежать было нужно. Ситуацию в зонах конфликта можно было сохранять в подвешенном состоянии еще долгое время. Непризнанные республики могли еще очень долго сохранять свой статус. При одном условии - если бы не была предпринята попытка блицкрига со стороны Тбилиси.
Грузия на протяжении пяти лет выбирала между мягким и жестким сценарием «восстановления территориальной целостности». Под «мягким» подразумевалось постоянное давление на тогда еще непризнанные республики.
В 2006 году глава минообороны Ираклий Окруашвили обещал встретить Новый Год в Цхинвале. Дабы продемонстрировать приверженность мирному решению конфликта, его тогда отправили в отставку.
Но «мягкий» путь не давал скорых результатов, к которым привыкли молодые руководители страны. Оставались два варианта - либо отказ от присоединения Южной Осетии на неопределенный период, либо реализация жесткого сценария.
Михаил Саакашвили выбрал второй вариант. И Россия была вынуждена вмешаться в конфликт.
- Была ли у Грузии возможность продолжения диалога с Абхазией и Южной Осетией?
- Я считаю, что прямой диалог Грузии с Абхазией и Южной Осетией был почти невозможен. Слишком много крови было пролито в 90-е годы. Как только страна провозгласила независимость, новая грузинская власть сразу решила, что может легко создать унитарное государство. Гамсахурдиа, как известно, отменил все автономии.
Военные действия в Южной Осетии и Абхазии надолго отдалили народы друг от друга. Но в Тбилиси все (и руководство, и общество) хотели восстановить «великую Грузию»: вернуть утраченные территории, приглашать туристов, стать аналогом Швейцарии. Утрату территорий в Тбилиси в основном воспринимали как удар по самолюбию грузинской нации в целом.
С другой стороны, напористость грузинских властей раздражала руководство непризнанных республик. Россия готова была стать переговорщиком в этом процессе. Это, конечно, не значит, что она могла уговорить Южную Осетию и Абхазию вернуться в состав Грузии. Однако сохранять мир, входило в сферу интересов Москвы.
Но... Отношения между Россией и Грузией только ухудшались. Грузия была настроена на победу. Для грузинской элиты было абсолютно неприемлемо, что события 90-х годов сломали образ прежней Грузии. Все это наслоилось на легкомысленность молодых властей.
- Спустя четыре месяца после августовских событий руководство Грузии признало, что войну начала именно Грузия. На Ваш взгляд, в августе Саакашвили получил «зеленый свет» от Запада?
- Долгое время считалось, что решающим препятствием на пути силового варианта является позиция Запада, который не заинтересован в эскалации конфликта. Белый дом в первые часы конфликта призвал стороны к перемирию. Великобритания выразила глубокую обеспокоенность эскалацией ситуации в районе грузино-осетинского конфликта и призвала стороны «немедленно прекратить боевые действия и незамедлительно возобновить переговоры». Так что в прямом смысле никакого «зеленого света» Грузии на начало военных действий никто не давал.
Но дело в том, что Запад смотрел на создавшуюся ситуацию нестрого, не было необходимой жесткости. Этим и объясняется тот факт, что Европа так долго считала, что Грузия не виновата. Только через несколько месяцев после августовских событий появились репортажи Би-би-си о бесчинствах грузинской армии. Потом пришлось признать и ответственность Грузии за начало войны. Повторюсь, прямого разрешения на военную операцию, на мой взгляд, не было. Но было лояльное, слишком легковесное отношение к руководству Грузии.
- Почему все-таки Запад так долго и упорно поддерживал Саакашвили?
- Он хороший публичный политик, хороший пиарщик. Саакашвили на протяжении пяти лет умело «продвигал» образ маленькой Грузии, которую обижает имперская Россия. Во многом ему помог имидж, созданный во время «революции роз». При упоминании Грузии в Новом и Старом свете возникал образ демократичной страны, образ светлый, яркий, открытый. При упоминании России по прежнему срабатывают стереотипы - хмурые чиновники, наследие СССР, танки, политбюро. Создавался такой психологический контраст в пользу Грузии. Именно это Саакашвили очень умело использовал. Даже когда на Цхинвал двигались танки, он вещал по всем западным каналам - мы идем с миром...
- Насколько ожидаемы перемены во внешней политике Вашингтона по отношению Грузии после вступления в должность Обамы?
- Это уже имеет место быть. Политика всеобъемлющего одобрения Грузии со стороны Белого дома уже изменилось по многим показателям.
Произошел финансовый кризис. Россия воспринимается и в Европе, и в США как союзник в борьбе с его последствиями. Отношение к Грузии на Западе будет ныне рациональным. Они признают, да действия России были неадекватны, но агрессором была Грузия. Они будут очень осторожно сотрудничать с правительством Саакашвили.
- Вы считаете, что на Западе отказались от идеи вступления Грузии в НАТО?
- Я убежден, что этот вопрос решен. Отказ дан однозначный. Раз не дают ПДЧ, значит, нет никаких возможностей вступления в альянс. Никто не будет включать в НАТО страну, чтобы нести ответственность за неразумные действия ее руководства.
- После августовских событий в Грузии активизировалась оппозиция. Насколько реально появление пророссийского кандидата в президенты?
- Из последних событий можно сделать вывод, что смена власти в Грузии - неизбежна. Как оппозиция решит существующие проблемы: добьется досрочных президентских и парламентских выборов или опять выведет людей на улицы - это ее дело. Выбор, в конечном итоге, за народом. Запад, конечно, будет лоббировать своего кандидата. И здесь Россия ему не соперник. У России нет кандидата, который бы мог появиться в ближайшее время на политической арене Грузии и повести за собой народ. Ставить на Гиоргадзе, существующего на непонятные деньги, - утопия. Грузинское общество в любом случае не выберет пророссийского кандидата. Оно не может отказаться от своей мечты - вернуть Абхазию и Южную Осетию. Еще есть мечта стать частью европейского сообщества. Жителям страны нужен прозападный президент. Скорее всего, он будет боле уравновешенным, так как вынужден будет проводить сбалансированную политику.
- Абхазию и Южную Осетию признало, за исключением России, только одно государство - Никарагуа. Процесс признания продолжится?
- Может, в будущем, признают еще несколько государств. Не больше. Всех устраивает вариант Северного Кипра, который признала Турция.
Дело в том, что признание названных республик - шаг с «последствиями». Признает, скажем, Китай эти республики, тут же «взорвется» Тибет. С Азербайджаном и Арменией - тоже самое. Белоруссия хочет наладить отношения с Западом и ведет некий торг, желая получить максимум от России в случае принятия решения о признании Абхазии и Южной Осетии. Если с течением времени в мире возникнут новые прецеденты, тогда начнется период признания Абхазии и Южной Осетии.
-Насколько изменила августовская война политическую ситуацию на Южном Кавказе?
- Россия убедила мир, что с Кавказа не уйдет. И оспаривать это никто не намерен.
- И все-таки, как на Ваш взгляд будут развиваться грузино-российские отношения?
- Пока у власти будет оставаться Саакашвили, все отношения, включая дипломатические, будут заморожены. Когда власть сменится, произойдет некая оттепель. Может быть, будет восстановлено авиасообщение, активизируются торговые связи. Однако прежних отношений не будет. Грузия не откажется от западного курса, и это надо признать.
Беседу вела Ирина Пташковская
