GeorgiaTimes
- Расскажите, где Вы были в тот день, когда в Абхазию вошли грузинские войска?
- Я был в Абхазии, дома, это было 14 августа, жаркий, летний день, пятница, помню. Началась война. Я узнал об этом, как и все, по слухам. Потом было по телевизору сообщение о том, что войска Госсовета Грузии введены в Абхазию. Наш парламент принял постановление о военной мобилизации мужчин от 18 до 40 лет.
- Вы тоже подпадали под мобилизацию?
- Да, но тогда мобилизация носила добровольный характер. Все, кто первыми пришел на призывные пункты, сами старались достать оружие. Армии, как таковой, у нас еще не было, и мобилизацией заниматься особо было некому.
- У вас сразу возникло ощущение, что грузины пришли с плохими намерениями, вражескими? В Грузии говорят, что они имели право на перемещение своих войск по Абхазии, поскольку она тогда была частью их страны.
- Я до сих пор считаю, что они не имели права. Было ощущение, что это настоящая война, потому что уже год-два в Абхазии витал дух войны. Я тогда был студентом, и в Сухуме, в нашей столице, воздух был заражен войной. Сомневаться не приходилось, почему были введены войска. Если в страну вводятся танки, самолеты, обстреливаются пляжи и захватываются заложники, это уже и дураку понятно. А в Тбилиси тогда легитимной власти не было, и войска тоже были похожи на сброд, который был до этого выпущен из тюрем в связи с амнистией, объявленной такими же уголовниками, что пришли к власти в Грузии - Отар Иоселиани, Тенгиз Китовани и иже с ними. Конечно, у них была цель лишить Абхазию государственности - даже той, которая была в составе Грузии. Но цель самих «доблестных защитников» Грузии была в том, чтобы нажиться обыкновенными грабежами. Они здесь занимались, в основном, насилием над населением.
- В Грузии считают, что первый выстрел все-таки сделала абхазская сторона. Войска вошли, но не начинали военные действия.
- Сейчас сложно сказать, кто сделал первый выстрел. Владислав Ардзинба, который был руководителем Абхазии, перед войной заявил: «Мы первыми стрелять не будем». Но сейчас они говорят, что Ардзинба заставил грузин первыми сделать выстрел, чтобы иметь возможность говорить, что это были ответные действия. Боевые действия начались не на Ингури, не на границе, а на посту в селе Охурей, расположенном на центральной трассе Абхазии. Грузинские войска двигались по трассе на танках и на Икарусах. Их встретили на посту несколько военнослужащих полка внутренних войск Абхазии. Остальные находились в казарме. И там произошла первая стычка. Абхазы попытались оказать сопротивление. Это было бесполезно, но это был их долг. Там, в основном, и потерь не было. Но человек 15 абхазов попали в плен. Если разбираться, кто начал войну, то почему грузинам надо было брать пленных? После этого они заехали в Очамчиру и забрали в заложники главу администрации вместе с начальником милиции района. Зачем надо было это делать, если они не хотели воевать? Грузинские оправдания сейчас кажутся спекуляцией.
- Два года назад Эдуард Шеварднадзе заявил, что он разрешил ввести войска только для охраны железнодорожных путей, а Тенгиз Китовани его не послушался и ввел войска в Сухум.
- Да, Шеварднадзе и тогда так говорил. 13 августа 1992 года ему позвонил Ардзинба. Уже стало ясно, что грузины передислоцируют свои войска. Ардзинба предупредил: «Если вы введете войска, это вызовет пожар войны». Ситуация была накаленная, и Северный Кавказ был готов помочь Абхазии. Шеварднадзе ответил: «Наша цель - успокоить сторонников Звиада Гамсахурдиа». Сейчас много версий, почему Шеварднадзе уступил своим подчиненным -Иоселиани, Китовани. Может, под нажимом спецслужб российских, есть и такое мнение. Или сам хотел усмирить Абхазию военным путем. Сегодня ни для кого не секрет, что решение о вводе войск было принято на заседании Госсовета еще за три дня до этого, 11 августа, при участии Шеварднадзе. А перед этим был инсценирован захват заложников из грузинского правительства в Мегрелии сторонниками свергнутого до этого президента Звиада Гамсахурдиа. Их схватили в Зугдиди, в Грузии, и привезли в Гальский район Абхазии. Это была первая причина, которой Шеварднадзе объяснял ввод войск. Заложников специально завезли в Абхазию, а после вторжения войск они все были отпущены, и все прекрасно знали, что абхазы этих заложников не брали. А потом у грузин появлялись другие объяснения, такие, как охрана железной дороги. Потом назывались и другие причины. Их не устраивал так называемый «апартеидный» закон о выборах в Верховный Совет Абхазии. Там у нас были квоты для абхазов, грузин, русских... Но если люди собираются защищать железную дорогу, они не могут влететь в страну на самолетах, въехать на танках. Войска шли далеко от железной дороги, уничтожая, грабя и насилуя по пути своего следования. И то, что они не имели никакого отношения к железной дороге, доказало дальнейшее развитие событий.
- Владислав Ардзинба давал согласие на ввод войск, как это сейчас говорят в Грузии?
- Это еще одна спекуляция. Ардзинба не давал согласия. Более того, он 13-го августа, я повторяю, предупреждал, что будет война, если это случится. И 14-го Ардзинба звонил Шеварднадзе, а тот сказал: «Я ничего не знаю, я сейчас ищу Китовани, и мы этот вопрос решим». Через несколько часов Шеварднадзе снова позвонил и попросил собрать Верховный Совет Абхазии. То есть, он приехал бы на белом коне, распустил бы парламент и арестовал Ардзинбу. Вопрос именно так стоял.
- На тот момент в Абхазии еще спокойно жили те сотни тысяч грузин, которые потом станут беженцами, так?
- И сейчас в Абхазии проживает 100 тысяч людей грузинской национальности. А часть грузин ушли вместе с войсками. Но нельзя сказать, чтобы до войны мы жили спокойно. На самом деле, после развала Советского Союза началась этномобилизация, которая в Грузии привела к тому, что она одна из первых, наряду с прибалтийскими республиками, стала детонатором развала СССР. Это привело к росту национального самосознания. Чтобы было понятнее, проведу параллель: Гитлер восстановил самосознание своей нации перед войной с помощью пропаганды исключительности немецкого народа. Нечто подобное происходило и в Грузии после того, как Гамсахурдиа пришел к власти. Официально было провозглашено: Грузия - для грузин, Грузия - самая лучшая нация, остальные народы должны быть придатками, удобрением, для того, чтобы грузинская нация лучше развивалась. И то, что творилось в Тбилиси, не могло пройти мимо Абхазии. Здесь проживало грузинское население численностью более 200 тысяч человек. И они поддались этой пропаганде. Грузин было в два раза больше абхазов в результате советской грузинизации Абхазии. Это стало главной причиной, почему когда грузинские войска были остановлены в центре Сухума, абхазские власти вынуждены были после переговоров отступить от города. Грузины тоже должны были отойти, но они свое обещание вероломно нарушили. В Сухуме было население фактически не на стороне государственности Абхазии, а на стороне грузинских сил. При наличии такой пятой колонны за спиной, удерживать Сухум было невозможно. К осени 92-го года удельный вес местных грузин в грузинской армии, воевавшей в Абхазии, превысил 50 процентов. Местное население было втянуто в войну с абхазским населением, и уход грузин был связан с тем, что они подняли оружие против абхазской армии. Я могу привести данные миссии ООН, которая проводила расследование осенью 93 года в связи с многочисленными заявлениями о геноциде грузин. ООН признала, что грузинское население ушло еще до столкновения с абхазской армией. Никакого геноцида, никакого изгнания так называемого «мирного» грузинского населения отсюда не было. Они ушли с той армией, в которой воевали.
- Сейчас грузины говорят, что вы, абхазы, для них братский народ, что они сожалеют о произошедшем. Некоторые даже готовы принести свои извинения. Вы считаете их братьями, с которыми можно наладить хорошие отношения?
- Разве может так быть, что 18 лет назад мы были врагами, грузинское население воспринимало абхазов как врагов, паразитов на теле грузинской нации, сепаратистов, которые хотят разрушить Грузию и грузинскую нацию, хотя тогда не было повода заявлять это. Поэтому если бы даже все грузины сейчас были готовы заявить, что они раскаиваются и готовы встать на колени перед матерями, потерявшими своих детей, по-моему, все эти заявления - не от души, все они носят спекулятивный характер. Та политика, которую проводит грузинское государство, никак не может быть названа политикой раскаяния. Она не отличается от политики Шеварднадзе, который ввел сюда войска. Стоит вспомнить события двухлетней давности в Цхинвале, в результате которых появились признанные государства. Я лично, и в Абхазии многие разделяют эту точку зрения, не ощущаю грузин братским народом. Я понимаю, что с течением времени у нас должны быть установлены соседские отношения. Но даже с соседями здороваются, если только они не направляют на тебя оружие. Сейчас говорить, что Грузия и грузины раскаиваются в содеянном не приходится.
- Существует еще такая точка зрения, что абхазы были бы рады броситься в объятия грузин, если бы не «третья сила» - Россия.
- Нет. Мы не можем обниматься с тем народом, тем государством, которые хотели утопить нас в крови и устроили нам геноцид. Это было на наших глазах. Это было при жизни нашего, моего поколения. Люди, которые не почувствовали это на своей шкуре, могут так говорить. Но пока мое поколение существует на этом свете, мы это будем помнить. Тем более, военная риторика в Тбилиси не прекращается. Они по-прежнему заявляют, что Абхазия - это часть Грузии, а мы часть их народа. На этом фоне очень сложно строить даже какие-то личностные отношения.
- Сейчас в Грузии Представительное народное собрание хочет создать группу для переговоров с абхазами и осетинами на уровне народной дипломатии. В нее должны войти люди, которые не замешаны ни в каких преступлениях и не вызовут отторжение в этих двух республиках. В Абхазии, как Вы думаете, найдутся силы, которые пойдут на такие переговоры.
- Начнем с того, что они называют «не замешанным»? Для меня те абхазы, армяне, русские, которые в Абхазии защищали Родину и проливали кровь, не являются преступниками. А вот то, что они ищут людей, которые здесь не воевали, действительно, им было бы хорошо опереться на эту категорию. Я не исключаю, что и в Абхазии они найдут таких людей. Они могут найти людей, которые готовы, что угодно заявлять, но не бесплатно, а за определенную мзду. У нас уже лет 10 с грузинской и абхазской стороны работают НПО, занимающиеся «народной дипломатией». Они существуют на западные гранты и получают «гонорары» за участие в переговорах. Кто-то также может согласиться на это, желая показаться толерантным, европеизированным. Но мы здесь не ощущаем никакой разницы в отношении к нам тех, кто у власти, кто в оппозиции и кто в общественности, хотя они и прикрываются различной риторикой.
Беседовала
