GeorgiaTimes.
Судам Грузии отчаянно требуются менеджеры. Первые выпускники специальных судебно-менеджерских курсов сегодня получили сертификаты из рук председателя Верховного суда Грузии Котэ Кублашвили.
Только не подумайте, что система стала настолько продажной. В обязанности новичков не будет входить продажа кодексов или сдача в аренду залов суда. Это будут менеджеры в изначальном, без торгашеского налета, смысле слова - то есть управленцы.
В России, между прочим, кое-где в судах тоже появляются подобные люди, так называемые судебные администраторы, сообщила GeorgiaTimes экс-судья Конституционного Суда РФ Тамара Морщакова. Но это - всего лишь дань новому времени, и выполняют эти люди технические функции офис-менеджера.
Таких же, как в Грузии, менеджеров, имеющих в подчинении несколько судов, в России нет. И быть не может, уверен председатель комиссии Общественной палаты по контролю за деятельностью правоохранительных органов, силовых структур и реформированию судебной системы Анатолий Кучерена. "У нас в законе четко прописано, как структурирована судебная система. У нас есть председатели судов в районах, селах, округах. Я не думаю, что для нас приемлема такая должность, как судебный менеджер. Не может быть в суде менеджера, если исходить из принципов и задач, которые стоят перед правосудием. Судья должен руководствоваться только законом, никто не может давать судье указания, если менеджер подразумевает собой управленца", - заявил он в интервью GeorgiaTimes.
Между тем, в Грузии первые судебные менеджеры появились еще во времена Эдуарда Шеварднадзе. Но после "революции роз" деятельность этих специалистов в суде сошла на нет, рассказал нам адвокат Шалва Хачапуридзе.
- Я, бывший судья, работал таким менеджером. Это американский вариант, там он называется manager-judge. Скажем, в Имеретинском крае есть 12 районных судов. У каждого есть свой председатель. Из них выбирается один менеджер, или администратор. У этого человека скапливается вся информация о том, сколько дел в таком-то или другом районном суде, на какой стадии находится рассмотрение. Судья-администратор отвечает за то, чтобы у них был инвентарь, чтобы решение вовремя было вынесено, чтобы с гражданами обходились по закону. В общем, все в его компетенции, кроме решения судьи. Судья по закону должен быть независимым, когда он выносит решение. Все административные дела регулирует менеджер.
- Но ведь это могли бы делать секретари! Не обязательно быть юристом, специально учиться...
- Могли бы, но никто же не делает, поэтому и нужен менеджер. Это давно в Америке принято, давно работает. При Шеварднадзе, когда председателем Верховного суда был Лато Чантурия, американцы пригласили к себе семь грузинских юристов на учебу, и среди них был я. В США есть специальная школа. Шесть месяцев меня обучали этому делу. Первый, кого в Грузии назначили на эту должность, был я. Я сначала как-то сам негативно относился к этому институту, но при работе изменил свое мнение. Приведу пример: Чиатурский районный суд, он находится в горах. Его судьи жаловались, что не справляются со всеми делами. Тогда я посмотрел - в Хонском суде, наоборот, дел мало. И я принял решение временно перевести хонского судью в Чиатуру. То есть у менеджера не просто бумажная работа. Он сам присутствует везде, наблюдает. Перед тем как этот институт при Шеварднадзе ввели, накопилось много нерассмотренных дел, которые лежали по два-три года. После учреждения должности судебного менеджера у всех судей в моем регионе через полтора месяца нерассмотренных дел уже не было.
- Разве сейчас в Грузии есть проблема накопленных дел?
- Сейчас тут судейская система почти не существует. Она под сильным влиянием прокуратуры. 90 процентов дел не рассматриваются, не идет судебное следствие. Процессуальное соглашение - это тоже американский элемент, который неправильно используется в Грузии. Заключается он в том, что, когда дело доходит до суда, прокурор обращается к обвиняемому: "Если мы будем это дело рассматривать, тебе будет положено 10 лет (или 12, 20). А вот если ты сейчас признаешься, и государство не будет тратить человеческие и материальные ресурсы, тогда мы оформим с тобой соглашение и дадим тебе, допустим, два года". В основном соглашаются. Благодаря этому уже нет такой проблемы, чтобы судьи тянули рассмотрение дел. Я думаю, что если в данный момент введут этот институт при новом уголовно-процессуальном кодексе, который действует с первого октября, то это будет еще один шаг к тому, чтобы контролировать судей. Вряд ли этот институт поможет судьям быть независимыми. Хотя возрождение его могло бы стать едва ли не единственным положительным моментом в реформе судебной системы после "революции роз". То, что сейчас здесь творится, - это беззаконие.
- А новый кодекс не способен улучшить ситуацию? В нем ведь вводится институт присяжных, и это дает надежду на независимость судебных решений.
- Кто вам сказал, что присяжные - это хорошо? 12 непрофессиональных людей сядут и будут решать. Эта система в Америке появилась, когда там не хватало квалифицированных юристов. Сейчас и американцы соглашаются, что это не лучший вариант. В царской России такая система была сильно развита, и о ней писали такие адвокаты, как Федор Плевако. Он писал, что присяжные не обращают внимания на доказательства, роль играют психологические моменты. Любой адвокат, у которого в помощниках есть психолог, может выиграть любой процесс.
- В России и сейчас действуют суды присяжных.
- Да, и ваша российская система освободила вора в законе Япончика. Допустим, рассматривается дело об изнасиловании, и адвокат всегда в присяжные выбирает людей, у которых есть сыновья, а обвинитель - у которых есть дочери. Потом в ходе процесса можно давить на психику присяжного. Это вовсе не хорошая система, когда народ решает. Не зря существует юридический факультет, доктора юридических наук, судебная практика. Профессионалы должны это делать. Когда я в свои 33 года приехал в Америку, там очень удивились, что я такой молодой и уже председатель суда. Там назначают судей в возрасте, которых трудно обмануть. А я лично за германскую систему, которая была при Шеварднадзе, когда судья сам решает, сколько дать и кому.
- Какие еще слабые места вы видите в новом уголовно-процессуальном кодексе?
- Прежний кодекс, который профессор Гия Мепаришвили писал на основе кодекса российского профессора Игоря Петрухина, тоже был не идеальным. Но в нем насчитывалось 500 норм, регулирующих следствие и судебный процесс. Сейчас их осталось 200. А ведь все знают, что чем больше ситуаций регулируется, тем лучше уголовный процесс. В Германии кодекс не в одной книге, у них много таких книг. Каждый шаг судьи регулируется. А у нас сейчас знаете, как написано: "Возможно допросить свидетеля". Так можно или нужно? Это дает возможность прокуратуре и государству принимать решение по своему желанию, а не по желанию адвоката. Но самый большой недостаток нового кодекса - это то, что наш судья становится просто нотариусом. Почти во всех странах мира судья имеет право сбавить срок реального отбытия наказание в связи с признанием или по семейным обстоятельствам, а часть срока назначить условно. В Грузии сейчас это право переходит от судьи к прокуратуре. Что она напишет, на том он поставит печать.
Нелишне напомнить, что судебная система Грузии общими усилиями с полицией и прокуратурой за пять лет увеличила число заключенных в стране в пять раз. Многих засадили в тюрьмы по политическим мотивам. Грузинским судьям не нужно было даже пользоваться "телефонным правом", которым грешат московские арбитры. Они интуитивно выносили нужные прокуратуре приговоры. И вот этой системе, подавленной первыми двумя ветвями власти и лишенной новым уголовным кодексом последних признаков независимости, теперь еще назначили и менеджеров. Чтобы с судей глаз не спускали.
