Каждый год Сакартвело предстает перед ООН в роли защитницы беженцев из Абхазии и Южной Осетии. В Нью-Йорке красивым грузинским «песням» охотно верят и констатируют, что усилия правительства республики по улучшению условий жизни внутренне перемещенных лиц, в частности, путем содействия их социальной реадаптации в местах фактического проживания, способствует решению этой проблемы. При этом ООН зачастую противоречит сама себе - констатирует в ежегодных докладах, что условий, которые позволили бы обеспечить организованное возвращение перемещенных лиц, до сих пор не создано.
Не исключено, что под необходимым «условием» здесь подразумевается политическая воля Абхазии и Южной Осетии, которые после признания независимости строго следят за собственными границами. Но позиция официальных Сухума и Цхинвала в данном случае вполне понятна.
Год назад принятая ООН резолюция по беженцам вызвала широкий резонанс. В документе подтверждалось право всех внутренне перемещенных лиц и их потомков, независимо от этнической принадлежности, на возвращение в свои дома «на всей территории Грузии», в том числе в Абхазии и Южной Осетии. В Тбилиси документ расценили как дипломатическую победу. Осетины же заявили, что это решение останется «позорным явлением» в истории Генассамблеи и не принесет ничего хорошего.
Свою оценку той резолюции дала и российская сторона, представителям которой на заседании даже не передали текст документа. На Смоленской площади отметили, что одобренный проект не имеет ничего общего с теми высокими гуманитарными целями и заботами, о которых заявляют его авторы. По мнению официального представителя МИД России Андрея Нестеренко, данная инициатива была продиктована исключительно политическими мотивами и основывалась на расчетах грузинской стороны, пытающейся снять с себя ответственность за ту ситуацию, которая сложилась из-за губительной политики властей.
Прошел год, но дело с мертвой точки так и не сдвинулось. На днях абхазский премьер Сергей Шамба подчеркнул, что вопрос возвращения беженцев в закавказскую республику может быть решен только после признания Абхазии Грузией. «Те люди, которые хотели вернуться в Абхазию, они вернулись, - цитирует его GHN. - Те люди, которые хотят вернуться в Абхазию как часть Грузии, не могут вернуться, и поэтому мы не можем давать какие-то ложные обещания, как это делают грузинские власти». По словам Шамбы, беженцам в Сакартвело говорят, что они должны вернуться в Абхазию как на грузинскую территорию, но, само собой, эти заявления уже не имеют отношения к реальности.
И положение дел в Грузии далеко от той радужной картины, которую рисуют тбилисские дипломаты перед благодарными слушателями в ООН. Еще три года назад председатель временной комиссии грузинского парламента по делам беженцев Шота Малашхия заявил, что почти у половины вынужденных переселенцев в республике нет крыши над головой. А в этом году власти Тбилиси и вовсе принялись принудительно выселять беженцев из Абхазии и Южной Осетии в регионы. При этом в качестве альтернативы обездоленным людям предлагались дома без водоснабжения и электроэнергии. В итоге выселяемые устроили акции протеста перед резиденцией Михаила Саакашвили и даже зашили себе рты. Что, впрочем, так и не помогло.
Произвол чиновников, однако, не остался без внимания комитета ООН по делам беженцев, а затем и ПАСЕ. И если первый лишь негодовал по поводу «непрозрачности» процессов выселения, то вторая пошла дальше и открыто потребовала от руководства Грузии приостановить выселение людей до тех пор, пока для них не будут созданы соответствующие условия.
Полагаю, грядущее обсуждение резолюции в ООН может оказаться по-настоящему полезным лишь в том случае, если организация наконец уйдет от риторики и начнет работу над правовыми основами репатриации. Ведь до сих пор непонятно, куда с международной точки зрения могут уехать переселенцы - в Абхазию как независимое государство? Или в Абхазию как в регион Грузии? Этот принципиальный вопрос остается открытым уже третий год.
Да, представители Тбилиси раз за разом продавливают последний вариант. Но, как показало время, подчеркивание Грузией своей виртуальной целостности никак не сказывается на жизни беженцев. Так, может, вместо использования международной трибуны для своих пропагандистских речей пора взяться за дело и перейти к практическим шагам?
